Эльдар Сарсенов: Я люблю приезжать к своим клиентам, потому что вижу для чего работаю

— У вас все сотрудники работали дистанционно?

— В головном банке – большая часть. В филиалах мы попали под категорию бизнеса «необходимых для существования», поэтому наши отделения, как и прежде продолжали оказывать услуги. Но были приняты все санитарные меры. 

Помню в апреле мы бегали и искали маски, размещали санитайзеры, мелом рисовали метки на улице.

Сложный был этап, но мы его прошли. Стали от этого сильнее, приобрели опыт.

— Ваши сотрудники продолжали получать зарплаты, вы не отправляли их в отпуска без содержания?

— Это наша маленькая заслуга, которой мы немного гордимся. В прошлом году рассмотрели несколько вариантов развития событий и приняли такое решение – хотя и имея на это легальное юридическое право, мы не стали ни на кого оформлять простой.

В апреле, частично в мае и летом все, кто был вынужден выйти на удаленку, получали полную зарплату.

— Сокращений тоже не было?

— Нет

— А как вы работали с клиентами в этот период?

— В апреле мы, как и все банки, предоставили бизнес-клиентам отсрочки по платежам. Затем, начиная с мая 2020 года, приглашали всех заемщиков и строили новые графики платежей. Если просто предоставить отсрочку без продления срока, то этот платеж потом разом догонит заемщика. Поэтому мы продлевали сроки учитывая возможности клиента, чтобы долг не накрыл его в один день.

Тоже самое мы сделали и во второй половине 2020 года. Таким образом мы помогли порядка 45% наших клиентов. Некоторые уже в конце прошлого года, а некоторые в начале этого «вошли в графики», то есть начали спокойно платить, следовательно, у них уже пошел кэш.

— В прошлом году было еще одно очень важное событие для банковской системы Казахстана – это AQR – стресс-тестирование банков на предмет устойчивости. Как вам такой тест?

— Да, в прошлом году мы завершили три интересных процесса. Первое –официально закончили AQR. Я уже много говорил о нем в прессе.  Интересное упражнение, нужное, полезное, но раз в поколение, пожалуйста. Чаще не надо (смеется).

Второе – это пандемия. И третье – в ноябре прошлого года мы официально закончили внедрение новой АБИС – автоматизированной банковской информационной системы. По сути, это ядро, двигатель – то, на чем работает банк. Его тоже нужно менять раз в поколение.

Мы очень долго выбирали новую систему, консультировались, ездили на встречи, в итоге ударили по рукам и начали внедрять ее в начале 2019 года.

Знай мы заранее, что нас ждет еще AQR, мы, вероятно, внедрили бы его попозже, но слава богу, что сделали.

Таким образом в 2020 году у нас был и AQR, и внедрение новой АБИС, а это все равно, что делать операцию на открытом сердце, но не несколько часов, а два года подряд. 

Это было «веселое время», которое, конечно же, дало нам огромный стимул для развития, обучения, мы стали сильнее, лучше. Этот факт доказывают две вещи: первое – то, что в прошлом году S&P повысил прогноз по нашему банку с «негативного» на «стабильный» и второе – наши неплохие финансовые показатели за 2020 год.

— Если смотреть на ваши финансовые показатели за 2020 год, то они достаточно неплохие, кроме убытка в размере 28 млрд тенге. Почему такой большой убыток был?

— Я прокомментирую по поводу убытка.

Когда мы вошли в AQR произошла очень консервативная оценка внутреннего состояния банка и банковской системы в целом. Насколько ликвидны деньги, которые мы отмечаем в активной части, насколько ликвидны залоги, насколько «нормальные» кредиты в целом.

Под «нормальностью» подразумевается несколько факторов, таких как: возвратность, срочность и т.д. Это был очень консервативный подход, в результате которого аудиторы достаточно консервативно оценили наш кредитный портфель.

Если говорить простыми словами, это выглядит так: такой-то клиент два раза запросил у банка отсрочку по платежам, поэтому он из первой категории «самых надежных и качественных» клиентов должен переместиться по правилам МСФО во вторую или даже третью категорию.

Мы вынуждены были согласиться, потому что это независимая оценка, консервативная, она должна быть такой. На основе этих оценок мы формируем провизии. Провизии – это кэш, который закручивается в баночку и ставится на такой «дождливый день».

В результате того, что некоторых наших клиентов перевели из первой категории во вторую и третью, мы должны были по ним формировать провизии. Что мы и сделали.

Вы знаете, что Нацбанк включил нас в программу оздоровления. Там механизм простой – мы выпускаем субординированные облигации, Нацбанк их покупает. Поскольку облигации выпускаются по ставке ниже рыночной (4% годовых), в силу этой разницы мы формируем доход.

Затем мы перемещаем кэш, который получили от выпуска облигаций, в провизии. Просто меняем местоположение денег с одной точки на другую в одном и том же балансе. 

Тот минус, который мы зафиксировали – он бухгалтерский. Это не значит, что мы эти несколько миллиардов куда-то отправили.

— При этом у вас теперь остаются обязательства перед Национальным банком?

— И очень даже требовательные. Во-первых, мы должны эти деньги вернуть в течение 15 лет – они абсолютно возвратные.

Во-вторых, на протяжении 5 лет мы должны формировать провизии, которые требуются по программе оздоровления. Более 30 млрд тенге мы списали, простили старых долгов и теперь в течение 5 лет должны формировать провизии за счет прибыли.

В августе этого года мы будем отмечать 29 лет работы банка. На протяжении всего этого периода мы переживали все то, что переживала сама страна. И наша большая гордость в том, что на протяжении всего этого периода несмотря ни на что, мы никогда не допускали дефолт, даже на один день, всегда выполняли свои обязательства.

Даже когда юридически могли их не выполнять (никто бы нас не осудил) мы все равно их выполняли.

Это такая маленькая человеческая честность, которую я лично стараюсь внедрять.

Поэтому мы достаточно уверенно закончили прошлый год. Уже 768 млн тенге заработали в этом году по состоянию на 1 июня.

Все наши обязательства по AQR мы выполнили. Наш акционер с 2017 года до конца 2019 года внес в капитал банка 10 млрд тенге, к маю прошлого года мы залили еще 20 млрд тенге.

Сейчас наш показатель ликвидности (коэффициент К1), то есть капитал на активы в принципе очень даже комфортный. 

— Для читателей нашего издания очень важная тема – это кредитование МСБ. Я зашла на сайт вашего банка и увидела очень много разных программ кредитования бизнеса. Вы кредитуете совместно с фондом Даму?

— Да, мы являемся активным участником и партнером фонда «Даму» и всех программ, которые у него есть.

— Это льготное кредитование по сниженным ставкам. Нужно каким-то условиям соответствовать, чтобы его получить?

— Да, эти программы, как правило, направлены на поддержку приоритетных секторов экономики либо тех, которые необходимы в конкретном регионе.

Есть программы республиканского масштаба, есть региональные. Были даже городские.

—  Как выглядит механизм такого кредитования? Половину ставки субсидирует фонд Даму?  

—  У них есть ряд классных инструментов, один из них вы уже упомянули – это субсидирование процентной ставки. Для клиента выходит в итоге 6–8% годовых. Это в разы меньше коммерческих ставок в банках.  

Разумеется, фонд проводит оценку клиента также как и банк. Они проверяют его платежеспособность, рентабельность бизнеса и т.д.

Есть еще один классный инструмент, который Даму внедрил несколько лет назад – это гарантии.

В совокупности с субсидированием ставки – это одни из самых, на мой взгляд, классных стимулов и инструментов для поддержки МСБ в целом в стране.

Как это работает? Допустим, у вас есть какой-то залог. Вам нужно 100 млн тенге. 50 млн тенге вам не хватает.

Вы подаете через нас заявку в фонд «Даму» на чтобы у вас было субсидирование и одновременно 50 млн тенге фонд гарантировал вам в виде своего «слова».

— Но Даму, вероятно, не раздает гарантии всем подряд?

— Да, конечно, они анализируют клиента также как и банк: смотрят документы, задают вопросы. Но в итоге мы таким образом прокредитовали совместно с ними сотни представителей МСБ по всему Казахстану, а по всем банкам – это тысячи, сотни тысяч клиентов, которые получили очень льготные кредиты и под гарантию.

— Значит условия там не такие жесткие как кажется со стороны?

— Они не жестче, чем в самом банке. Там также происходит тщательный анализ кредитоспособности клиента, но учитываются многие ковенанты.

Только за первые 4 месяца этого года у нас рост в 32% по гарантиям для МСБ.

— Еще одна проблема, которая всегда интересует предпринимателей – это процентные ставки. Какая сейчас ситуация на рынке с этим и у вас в банке, в частности?

— 6–8% – это ставка по субсидированию, если ваши читатели подпадают под условия программы, то они могут подать заявку через нас на возможность получить такой кредит.

Что касается коммерческих, рыночных ставок, то у нас в банке одни из самых низких ставок по системе.

У нас одни из самых низких ставок по кредитам для физических лиц – это 19–21% годовых, для МСБ – до 18% годовых.

— В вашем аккаунте в Инстаграм я часто вижу, как вы ездите к своим клиентам и общаетесь с ними. Зачем вы это делаете?

— Это моя маленькая отдушина, я раньше ни с кем не делился до этого, почему мне нравится ездить, знакомиться с клиентами до кредитования и чаще – после.

Когда я приезжаю к ним в офисы или заводы – я вижу на что пошли деньги. Это не просто какие-то эфемерные нули и единицы в твоем балансе, это человек, его судьба, его детище – предприятие, которому мы помогли подняться и развиваться дальше.

Я вижу для чего я работаю.